За последние годы не раз приходилось слышать, в том числе и от авторитетных ученых и общественных деятелей, самые разные точки зрения на китайские реформы. Одни говорят о них восторженно, другие в основном указывают на негативные стороны, третьи ошибочно считают, что их можно копировать. Однако едва ли не большинство авторов, признавая их неоспоримый успех, полагают, что нам, россиянам, чтобы реализовать китайскую модель реформ, надо стать китайцами.

Вряд ли можно назвать такой подход абсурдным - скорее он односторонний. Наверное, при анализе китайского общества можно вполне корректно использовать подход Николая Бердяева к анализу российского общества, подход в парадигме антиномии. То есть с равным успехом можно доказывать истинность, казалось бы, взаимоисключающих утверждений. Начнем с первого из них.

Китай и Россия - разные цивилизации

Действительно, это разные цивилизации и по возрасту, и по менталитету народов. Перефразируя известное выражение, скажем, что хорошо для китайца, для русского, россиянина - смерть.

Китайская цивилизация - одна из сохранившихся древних цивилизаций, в то время как российская цивилизация сравнительно молода. Причем, как утверждал Бердяев, «в русской истории, вопреки мнению славянофилов, нельзя найти органического единства... В истории мы видим пять разных России: Россию киевскую, Россию татарского периода, Россию московскую,

Россию петровскую, императорскую и, наконец, новую, советскую Россию» . На смену которой пришла постсоветская Россия.

Китайская же цивилизация, по сведениям китайских историков, насчитывает пять тысячелетий. Некоторые из них полагают — четыре. Но поскольку Китаем правили почти сорок династий, его не раз завоевывали монголы и маньчжуры, то в истории страны тоже было немало «разных Китаев».

В Китае письменность появилась к 2000 году до н.э. На Руси - после крещения в 988 г. Всемирно известный философ Конфуций творил почти 2500 лет назад (551-479 гг. до н.э.). Лао Цзы, основатель философии даосизма, важнейшей составляющей китайской культуры, жил в конце VI - начале V в. до н.э. Последователь Конфуция философ Мэн-Цзы (372-289 гг. до н.э.) дополнил положение своего учителя о «Небесном Мандате правителя» положением об «Изменении Небесного Мандата». То есть об отказе «Неба» на правление императору-тирану или императору-негодяю, заботящемуся больше о себе и своих близких, чем о народе. Мэн-Цзы, считающийся вторым после Конфуция философом по влиянию в китайском обществе, обосновал право народа на революцию, что нередко и случалось в Китае, когда восставшие крестьяне прогоняли нерадивого правителя. Можно было бы назвать еще много выдающихся китайских мыслителей - у нас же таковые появились в лучшем случае в Средние века.

Но, пожалуй, куда важнее следующее утверждение Бердяева: «Русский народ, - писал он, - по своей душевной структуре народ восточный. Россия - христианский Восток, который в течение двух столетий подвергался сильному влиянию Запада и в своем верхнем культурном слое ассимилировал все западные идеи». Эту мысль Бердяев будет повторять не раз. «В душе русского народа, - подчеркивал он, - происходила борьба Востока и Запада... Русский коммунизм есть коммунизм восточный. Влияние Запада в течение двух столетий не овладело русским народом. Мы увидим, что русская интеллигенция совсем не была западной по своему типу, сколько бы она ни клялась западными теориями». И назовет он Россию, находящуюся на стыке Востока и Запада, «Востоко-Западом». Или в нынешних терминах - евразийским государством.

Формирование в России двух идейных течений общественной мысли - западничества и славянофильства и возникший в результате дуализм национального самосознания — это вопрос не только и, возможно, не столько теории, сколько политической практики, а говоря шире, - исторической судьбы России. В периоды глубоких общественных кризисов западники выходят на передние рубежи противостояния и нередко побеждают. Но будучи в меньшинстве, они скоро теряют завоеванные позиции. Так произошло вскоре после Октябрьской революции 1917 г., когда большевики-интернационалисты были оттеснены от власти болшевиками-великодержавниками. Подобная тенденция сохраняется и после антикоммунистической демократической революции конца 1980-х - начала 1990-х годов, вплоть до сего дня, и это не могло не сказаться на ходе реформ.

В Китае же дело обстоит совсем по-другому. Некоторые авторы считают, что Китай в прямом смысле слова вообще никто не смог завоевать, поскольку сами завоеватели раньше или позже становились «завоеванными» несравнимо более высокой китайской цивилизацией, перенимая китайский язык и культуру и подвергаясь ассимиляции. Как пишет китаист Андрей Исаев, «...история учит, что все переселенцы и завоеватели, приходившие в эту страну, рано или поздно превращались в китайцев». И далее: в сфере духовной жизни Китай ничего не заимствовал извне, «единственное, что воспринял извне Китай из мира идей, - это буддизм. Да и то учение это долгое время воспринималось как ответвление своего, китайского даосизма» .

Примем все это на веру и постулируем, что если мы склонны подражать едва ли не во всем Западу, то китайцы, беря максимум того, что можно взять из области научного знания, техники, технологий, менеджмента, свято оберегают свою культуру, традиции, а заимствования из других областей часто «китаизируют».

Многие аналитики указывают на еще одно чрезвычайно важное отличие россиян от китайцев. Как страна, отставшая в своем развитии, мы взяли на вооружение формулу «догоняющего развития», как и большинство других государств в сходной ситуации. Китай же, утверждают эти аналитики, никого не догоняет - он стремится восстановить свое былое могущество. (Так ли это на самом деле, мы рассмотрим чуть ниже.) Жители Китая многие века полагали, что их страна расположена в центре мира, поэтому и название ее Чжунго - «Срединное государство». Они считали себя представителями единственной на земле высокоразвитой цивилизации, остальные страны для них были варварскими. Существует точка зрения, что на протяжении большей части свой истории Китай был на деле развитым, могущественным государством, еще в начале XIX в. он производил треть мирового ВВП. И вдруг к середине века страна подошла к грани национальной катастрофы.

Затянувшаяся гражданская война, «опиумные» войны, англо-французская интервенция, поддержанная США, навязанные ей «победителями» унизительные договоры. Все это во многом стало следствием высокомерной многовековой изоляции Поднебесной от остального мира и автаркии, что и привело ее к прогрессирующему отставанию от ведущих стран Запада.

Что же касается проблемы, догонять кого-то или развиваться по собственному императиву, то у обоих вариантов есть как плюсы, так и минусы. Начнем с минусов. Когда перед страной ставится задача кого-то догнать, то тем самым вольно или невольно признается ее отсталость, а практическая нереализуемость этой задачи нередко порождает в обществе разочарование, апатию, чувство национальной ущербности.

Совсем другое дело когда власти ставят перед обществом задачу не кого-то догонять и перегонять, а вернуть стране ее былое место в мире, как это практикует нынешний Китай, где проводят такую политику, которая убеждает народ в достижимости поставленной цели. Это стимулирует массовый энтузиазм и невероятное упорство в достижении цели. К этому нередко добавляется еще и потайное стремление общества реабилитировать себя за прошлые поражения и унижения. Многие американские и европейские исследователи подчеркивают: Китай развивается гораздо быстрее, чем это вытекает из теоретических расчетов. В ходе полевых исследований выяснилось, что в Китае крупнейшие объекты, как правило, строятся в 2 раза быстрее, чем в развитых странах, и в несколько раз дешевле. Например, участок Тибетской железнодорожной магистрали Голмуд-Лхаса-Цинхай протяженностью 1142 км со средней высотой над уровнем моря 4 тыс. м и многочисленными мостами и тоннелями был построен менее чем за пять лет (2001-2006) и стоил всего... 4,7 млрд долл. Неправдоподобно быстро был проложен скоростной железнодорожный путь длиной около 1 тыс. км, соединивший два мегаполиса - Ухань и Гуанчжоу, по которому прошли поезда фирмы «Сименс» с максимальной скоростью 394 км в час. И уж точно оказались плохими пророками те из отечественных и зарубежных аналитиков, которые еще в начале 1990-х годов, приводя, казалось бы, убедительные доводы, предсказали неизбежный крах китайских реформ. Они и сейчас не перевелись.

Общее в истории Китая и России

Это общее вытекает отнюдь не из родственных культур , а из того, что каждая из этих крупных стран в разные исторические эпохи оказывала огромное влияние на окружающий мир. Россия еще недавно была крестьянской страной, а в Китае по сей день большинство населения представляет собой крестьянство (соотношение сельского к городскому населению составляет примерно 800:600 млн человек). Отсюда сильное влияние на общественную жизнь традиционализма. И поскольку в обеих странах существовали тиранические режимы, то в них, особенно в Китае, нередко случались крестьянские восстания, не приводившие, однако, к ликвидации тирании.

У обеих стран были и тяжелые периоды в истории, когда они теряли национальный суверенитет. Не следует забывать и то, что Россия и Китай - соседи, которые по крайней мере в Новое и Новейшее время активно взаимодействовали, шло взаимовлияние культур. То, каким влиянием в китайском обществе пользовались русско-советская литература, музыка, театр и пр., хорошо известно. Но и в нашей стране давно известны творения крупнейших китайских философов, прежде всего Конфуция, переводились книги многих выдающихся китайских писателей, таких как, например, Лао Шэ, Лу Синь и др. Исследователи отмечали влияние Китая на русскую архитектуру и искусство . Не гаснет интерес к китайской культуре поддержания здоровья человека без применения медикаментозных средств, к зародившейся в Китае школе восточных единоборств.

СССР активно помогал китайским революционерам в борьбе против иноземных захватчиков и местной феодально-бюрократической верхушки, без советской помощи победа китайских революционеров была бы проблематичной. Впоследствии СССР содействовал КНР в деле развития национальной экономики, техники и науки, что, полагаю, хорошо известно. Известно и то, что в советско-китайских отношениях был тяжелый период, в том числе и по вине советского руководства. Однако в чем же проявляется общее между странами?

Во-первых, только две крупные страны миры - Россия и Китай - взяли на вооружение зародившийся в Европе марксизм. И та, и другая страна по уровню развития не дотягивала до того, чтобы реализовать на практике марксистскую теорию, изначально предназначенную для наиболее развитых стран. Но это учение было в одном случае «русифицировано» а в другом - «китаизировано». Говоря по-другому, упрощено, адаптировано к местным условиям. Марксизм был использован чисто утилитарно - для решения поставленных историей задач перед той и другой страной. В России - для осуществления модернизации в кратчайшие исторические сроки и превращения страны в могучую державу, в Китае - для мобилизации широких слоев населения на борьбу с японскими оккупантами, режимом Чан Кайши, за объединение и укрепление страны, которая многие последние десятилетия страдала от распрей и междоусобиц. А затем - примерно так же, как и в СССР, для ускоренной модернизации страны.

Во-вторых, обе страны оказались во власти социального утопизма и гигантомании. Еще до того, как первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев инициировал принятие в 1961 г. программы построения коммунизма за 20 лет, Председатель ЦК КПК Мао Цзэдун в 1958 г. провозгласил политику «трех красных знамен»: новая генеральная линия, большой скачок, народные коммуны. Это была политика форсированного построения в стране коммунизма, как он понимался лидером КНР. Под девизом Мао Цзэдуна «десять лет упорного труда - и десять тысяч лет счастья» (а потом уже свели до «трех лет упорного труда») были намечены гигантские по масштабам и стремительные по темпам преобразования. Так, по пятилетнему плану на 1958-1962 гг. предусматривалось увеличение выпуска промышленной продукции в 6,5 раза, сельскохозяйственной - в 2,5 раза, причем среднегодовой прирост в промышленности должен был составить 45%, а в аграрном секторе - 20%. Выплавку стали предполагали увеличить в 10 раз - с 10 млн т. до 100 млн т. В сельской местности начался переход к «народным коммунам». Коммуна рассматривалась в качестве универсальной формы организации общества вначале в деревне, а потом и в городе.

Понятно, что вся эта затея провалилась, однако стоила она Китаю нескольких десятков миллионов жизней в результате массового голода, охватившего страну из-за ликвидации приусадебных участков и неурожайных лет. Не успела страна прийти в себя после «большого скачка», как началась ее «культурная революция» (1966—1976), дезорганизовавшая ее хозяйственную и общественную жизнь и унесшая (в том числе в ходе самосудов хунвейбинов) много человеческих жизней. При этом была уничтожена и немалая часть богатейшего культурного наследия Поднебесной.

В-третьих, на деле Китай во времена Мао Цзэдуна руководствовался принципом «догоняющего развития». Так, планировалось за 15 лет догнать Англию, за 20 лет - США и в течение трех лет сравняться с Японией по уровню сельскохозяйственного производства.

В-четвертых, обе страны демонстрировали неприкрытый мессианизм. СССР, как известно, много сил и средств тратил в борьбе за мировую революцию и расширение мировой социалистической системы. «Братская помощь» афганским революционерам окончательно подорвала силы СССР и дискредитировала его в глазах мирового сообщества. После смерти Сталина Мао Цзэдун, не считая Хрущева равным себе теоретиком и политиком, да и будучи еще ярым противником разоблачения «культа личности» Сталина, начал претендовать на лидерство в мировом коммунистическом движении, а когда это ему не удалось, стал стремиться поставить под свое влияние коммунистические и другие левые партии и организации в «третьем мире». После того как маоистское руководство объявило, что страны «третьего мира» созрели для революции, Пекин, с одной стороны, стал оказывать материальную помощь лояльным себе режимам, а с другой - создавать в странах разных континентов маоистские группировки, многие из которых, уйдя в подполье, стали вести вооруженную борьбу с «реакционными» режимами. На все это уходили огромные средства, в то время как сотни миллионов людей в собственной стране жили на грани голода.

В-пятых, и в Китае при Мао Цзэдуне, и в СССР при Сталине, а отчасти и Хрущеве появилось много научно необоснованных инициатив, «завиральных идей» - простых решений сложных проблем. В частности, у нас это победа над природой и засухой, война с генетикой и кибернетикой, распространение антинаучных воззрений «народного академика» Т.Д. Лысенко и т.д. В Китае помимо того, о чем говорилось выше, это крупномасштабная борьба против «четырех вредителей»: крыс, воробьев, мух и комаров. Миллионы китайцев гонялись за пернатыми, исходя из «научно обоснованной теории», что через несколько часов те замертво рухнут на землю. Только после истребления пернатых урожаи не увеличились а, напротив, уменьшились. Был и такой лозунг: «Превратим желудок каждого китайца в маленький заводик по выработке удобрений». И это мало способствовало повышению урожайности из-за скудости питания большинства китайцев.

В-шестых, стиль руководства и поведения первых руководителей СССР и Китая — Сталина и Мао Цзэдуна - был очень схожим. Оба активно содействовали своему обожествлению, формированию собственной исключительности и не терпели ни малейшей критики в свой адрес, а те, кто это себе это позволял, раньше или позже подвергались репрессиям . Допущенные опасные просчеты и грубые ошибки они стремились свалить на других.

В чем живучесть китайской цивилизации?

Итак, Китай прошел через инициируемые председателем ЦК КПК Мао Цзэдуном «большой скачок» и «культурную революцию», в ходе которой одни выдающиеся партийные и государственные деятели погибли, другие - были репрессированы. В числе последних и решительный противник волюнтаристской политики Мао, многоопытный государственный деятель - Дэн Сяопин, пользовавшийся большой популярностью в партии и обществе. По настоянию премьера Чжоу Эньлая Дэн Сяопин был возвращен из ссылки и активно включился в работу по преодолению губительных последствий «культурной революции». Однако из-за угрозы нового ареста он вынужден был скрываться на юге страны. После смерти Мао Цзэдуна в 1976 г. Дэн Сяопин вернулся в Пекин и вскоре фактически стал реальным руководителем государства, не будучи ни генеральным секретарем ЦК КПК, ни председателем КНР, но занимая ключевой пост в руководстве армии. По его инициативе на 3-м пленуме ЦК КПК 11 созыва в декабре 1978 г. было принято поистине революционное решение о проведении политики «реформы и открытости». И вскоре непререкаемым авторитетом снова стал Конфуций, приобрели былую популярность изречения и поучения Лао-Цзы, Мэн-Цзы и других выдающихся китайских философов. «Вышла из подполья» традиционная китайская этика отношений между властью и народом, старшими и младшими и т.д. Китайская цивилизация, таким образом, возвращалась в свое русло! Так в чем же ее живучесть?

«Чжунго, или Срединное царство, как называли свою родину китайцы, - пишет глубокий знаток Востока В.В. Овчинников, - единственная страна в мире, чья древность непосредственно смыкается с современностью. Причем дело тут не только в непрерывности пятитысячелетней истории, но и в незыблемом уважении к ней. Жители Поднебесной убеждены, что камни прошлого - ступени на пути к будущему» . Как отмечает далее Овчинников, «Конфуций появился на исторической сцене 25 веков назад, в смутное время нескончаемых междоусобиц, когда главным стремлением людей была жажда мира и порядка. Проблемы управления государством, отношения верхов и низов общества, нормы нравственности и морали - вот стержень конфуцианства...» «Государь должен быть государем, а подданный - подданным. Отец должен быть отцом, а сын - сыном». «Эта ключевая фраза из книги Конфуция Размышления и слова, - подчеркивает Овчинников, - имела в эпоху раннего феодализма прогрессивное значение. Ведь она означала, что на преданность подданных вправе рассчитывать лишь справедливый государь, на сыновнюю почтительность - лишь хороший отец» . Гуманистическое учение Конфуция, в том числе формула поведения верхов и низов, так не понравилась деспотическому императору Цинь Шихуану, что в 213 г. до н.э., т.е. через много лет после смерти Конфуция, он приказал сжечь его сочинения, а более 400 проповедников этого учения заживо похоронить. Но похоронить само учение ему не удалось.

А вот мнение тоже очень авторитетного востоковеда профессора В.В. Малявина: «Главный принцип китайской культуры - «соответствие моменту», что предполагает «преемственность в изменениях» (тун бянь)... Дух китайской культуры способен к бесконечному разнообразию своих проявлений в истории... Ядро китайской культуры, ее жизненный нерв часто определяют как приверженность идее совместной и гармоничной жизни людей. Любой китаец на вопрос о том, что для китайцев есть высшая ценность, не задумываясь ответит: согласие, или гармония (хэ) между людьми... китайцы приучены не ставить свое Я на первое место и открыто заявлять о своих личных интересах и желаниях». И далее: «...Китайцы воспринимают свою социальную среду как часть собственной судьбы, и притом едва ли важнейшую ее часть, которая служит самым беспристрастным судьей людских достоинств и недостатков. Китайцы верят в моральное воздаяние за поступки, неотвратимо проявляющееся в людском мнении и людской молве. Личная честность и справедливость в отношениях с другими воспринимается ими скорее в прагматичном ключе - как действительный социальный капитал личности. А вера в неотвратимость справедливого возмездия уже в этом мире служит в китайском обществе в известном смысле даже более эффективным регулятором поведения, чем идея загробного суда в западных религиях» .

Наверняка может возникнуть вопрос: если китайское общество очень консолидировано, стремится к гармонии, а место каждого в нем зависит прежде всего от него самого, при том, что оно (общество) еще и следует конфуцианским заповедям, то чем же объяснить те грандиозные катаклизмы уже в Новое время — в XIX и XX вв.? Мне видится такое объяснение. Во времена глубоких общественных кризисов и потрясений вековые стереотипы поведения притупляются, и если при этом появляются сильные харизматические лидеры, то они вполне могут повести за собой массы и навязать им свое понимание дальнейшего развития страны и новую систему ценностей. Однако стереотипы поведения, как и основные ценности народа, заложены в архетипе (коллективном бессознательном), обладающем большей устойчивостью к переменам, и, как только жизнь нормализуется, все возвращается на круги своя.

Специфика китайского общества

Ставя вопрос об уникальных чертах китайского общества, отметим, во-первых, что еще в Древнем Китае высоко ценилась образованность и чиновников выбирали по конкурсу, т.е. действовал принцип меритократии. В ходе нынешних реформ руководителей также подбирают по принципу профессионализма, опыта работы, а не клановости, лояльности, свойства и пр. Им неведомы такие феномены, как «днепропетровская», «молдавская» или «питерская» команды. (Правда, иногда говорили о «шанхайской команде» Цзян Цзэминя, только он взял из Шанхая не «своих», а лучших.) За годы реформ Пекин направил в развитые сараны, и прежде всего в США, более 1 млн студентов и стажеров, и многие из них вернулись в страну и составили костяк новой научной элиты в университетах и исследовательских центрах. Стремление к знаниям и конкуренция по уровню профессионализма присущи и многим другим обществам, однако в Китае эти качества имеют очень глубокие корни.

Во-вторых, это поистине трепетное отношение китайцев, в какой бы стране они ни жили, к «матери-родине». Именно китайские общины в других странах, так называемые «хуацяо», первые десятки миллиардов долларов вложили в китайские экономические, технологические и прочие свободные зоны. Даже из Тайваня в Китай пришло около 100 млрд долл. в качестве инвестиций. И когда руководство КНР призывает китайцев, крупных ученых и специалистов, состоявшихся в странах Запада, вернуться на родину, то этот призыв не остается без ответа. Россияне же, наоборот, вывозят капитал из собственной страны и не очень-то склонны помогать своей исторической родине. Академик М.Л. Титаренко подчеркивает: «Отличительная черта китайской цивилизации - мощная самоидентификация». А русские по сей день спорят, кто они — европейцы или евразийцы.

В-третьих, китайцы с трудом ассимилируются и стараются в других странах жить компактно, образуя так называемые чайна-тауны, которые славятся своей благоустроенностью, чистотой, прекрасной и недорогой кухней.

В-четвертых, китайцы умеют делать деньги из ничего или почти из ничего. Очевидно, скудость ресурсов в такой перенаселенной стране, как Китай, заставила его предприимчивых жителей извлекать доход там, где представителям других этнических групп и в голову не придет. Вот пример. В 2006 г. среди китайских миллиардеров первую строку заняла женщина средних лет по имени Чжан Инь, заработавшая 3,4 млрд долл. на сборе макулатуры, которую ее предприятия перерабатывали в тару. В Китае, насколько мне известно, на присвоении общенародной собственности никому не удалось сколотить миллиардного состояния, а те, кто попытался это сделать, жестоко поплатились.

В-пятых, в китайском языке, как известно, нет алфавита, а есть иероглифы, которые не отражают звукового строя языка. Это рождает особый способ передачи мысли и особый образ мышления. Как говорит китаист Андрей Исаев, в отличие от европейцев, мыслящих абстрактно-понятийно, «мышление китайцев конкретно-символическое, что помогает им сосредоточиваться на решении конкретных задач, не отвлекаясь на всякие там абстрактные построения» . Китайцы иначе, по сравнению с европейцами, воспринимают время. Если для нас оно убывает, то для них оно прибывает. Они никуда не спешат и мыслят совсем другими масштабами, чем мы. Для них 50-100 лет звучит также естественно, как для нас 5-10 лет. Если китайские лидеры говорят, например, что строительство социализма с китайской спецификой займет 50, 100 и даже больше лет, это нормально воспринимается массовым сознанием.

Когда академика B.C. Мясникова спросили о главных чертах китайского характера, то он ответил: трудолюбие, упорство и взаимопомощь. А потом еще добавил: «...массовое участие китайцев в гражданской войне у нас на стороне, разумеется, красных показало, что китайцы никогда не отступали, они были лучшие пулеметчики» .

И, пожалуй, последнее. Общество, как, наверное, и человек: чем старше, тем становится мудрее. Китайское общество, за спиной которого тысячи лет цивилизации, способно находить очень удачные решения сложнейших проблем. Дэн Сяопину, например, удалось решить ту проблему, которая в европейских странах считалась нерешаемой, а именно: не разрушать «до основанья» прежнюю общественную систему, а постепенно с помощью самой компартии ее трансформировать, меняя - и тоже постепенно - ее социальный состав и идеологию. Или другой пример. Переход бывшей английской колонии Гонконг (ныне Сянган) под юрисдикцию КНР произошел по принципу: одна страна - две системы, что позволило сохранить этот мировой финансовый центр как мощнейший пылесос, втягивающий в КНР иностранную валюту.

Реформы в Китае и России

Первое. Что определяет успех реформ? Это, безусловно, роль личности в кризисные времена. Сильный и многоопытный Дэн Сяопин подобрал и сильную команду и установил правила ротации кадров. Не более двух сроков по пять лет каждый для генерального секретаря ЦК КПК и председателя КНР (в одном лице) и столько же для премьера Госсовета. И кадры стали формироваться по рейтинговому принципу отбора сильнейших, доказавших умение руководить крупными центрами и коллективами. Например, сменивший Дэн Сяопина на посту первого руководителя страны Чжан Цзэминь был успешным мэром почти 20-миллионного Шанхая - крупнейшего промышленного, научно-технического, торгового и культурного центра страны. У нас во власти личностей уровня Н. Косыгина, А. Звенягина, П. Ломако, Е. Славского не оказалось ни в годы перестройки, ни в начале российских реформ.

Второе. Не менее важное значение в успехе реформ имеет сама модель реформ. У нас собственной модели не было, мы реализовали американскую модель, простую до примитивизма: отпуск цен, массовая и как можно быстрая приватизация и либерализация внешнеэкономических отношений. К чему это привело мы хорошо знаем. Для России с огромной территорией и по большей части холодным климатом, с резкими перепадами в уровне развития регионов, с многочисленными моногородами, да еще и с закрытой экономикой, не знавшей конкуренции, такая модель была убийственной. И вообще заимствованная модель реформ редко дает ожидаемые результаты.

Виноваты ли в этом «младореформаторы» (которых острый на язык Г.А. Явлинский поделил на «реформаторов-идеалистов» и «реформаторов-колбасников»), трудно сказать. Отечественная экономическая наука была загублена в сталинские времена, когда были репрессированы крупнейшие ученые, включая Н.Д. Кондратьева (основателя теории «длинных волн») и аграрника А.В. Чаянова, выступавшего за развитие в России мелкого фермерства и против принудительной коллективизации. Сказалось и самодовольство, проявившееся еще во времена Горбачева. Так, академик B.C. Мясников рассказывал, что он решил представить окружению Горбачева талантливейшего китайского экономиста Чэнь Ицзы, который сыграл важнейшую роль в создании сверхэффективной модели китайских реформ, однако наших «корифеев» это не заинтересовало .

Китай пошел по своему пути. Вначале тщательно был изучен мировой опыт преобразований, включая НЭП, реформы Косыгина, венгерские реформы, реформы «новых индустриальных стран» (Южная Корея, Сингапур и др.). В Пекин для консультаций пригласили даже «крестного отца» современного неолиберализма, ныне уже покойного американца Милтона Фридмена. И только потом была принята концепция реформы и открытости. Открытость означала создание свободных экономических зон (СЭЗ), через которые Китай стал получать инвестиции, новые технологии и управленческий опыт. Они стали основной базой китайского экспорта и очень эффективно способствовали вхождению Китая в мировую экономику с сильных позиций. Именно СЭЗ обеспечили поступление в страну более 800 млрд. инвестиций извне и создание международными компаниями около 700 научно-исследовательских центров.

Третье. Во всех быстро растущих странах переходного периода, включая Китай, упор делался на создание нового богатства, т.е. на развитие, а не на передел существующей собственности. Постсоветская же власть пошла прямо противоположным путем. В эти годы были разрушены единая энергосистема, гражданская авиация как единый комплекс, деградировал некогда мощный морской флот и т.д. А сверхбыстрая и несправедливая приватизация вызвала такие тяжелейшие экономические, технологические, социальные и нравственные последствия, которые будут давать о себе знать еще многие годы.

Четвертое. У нас ошибочной была стратегия развития - ставка на сырье, в первую очередь на энергоносители, что в полной мере дало о себе знать в период кризиса, когда резко упали фондовый рынок, ВВП, промышленное производство и также резко пошла в гору безработица. А Китай и Индия сделали ставку на развитие промышленности и высоких технологий и меньше других стран пострадали от кризиса. В этих странах производство продолжало быстро расти и в кризисном 2009 г.

Пятое. В экономической политике наши реформаторы, в отличие от реформаторов быстро растущих стран, не воспользовались принципом сравнительных преимуществ. В Китае это огромный потенциал деревни, где и начались реформы, дешевая рабочая сила, удобные для мировой торговли прибрежные районы и, конечно же, разбросанные по миру богатые китайские общины, которые активно откликнулись на призыв Дэна помогать исторической родине. У нас - это огромный научно-технический потенциал, но он оказался не востребованным сырьевой экономикой и, как минимум, на 70% был утерян. Это также богатейшие природные ресурсы, но и они стали работать не на модернизацию экономики, как в странах Персидского Залива или Норвегии, а на ее деградацию, и не только потому, что нефтедоллары не шли в экономику! Дело в том, что для местного олигархического и западного капитала чрезвычайно высокий процент прибыли и ее масса в сырьевом секторе стали несравнимо более привлекательными, чем таковой в промышленности, сельском хозяйстве и высоких технологиях. А постоянно растущие цены на товары и услуги естественных монополий стали душить местное производство.

Несколько цифр о достижении Китая за 30 лет реформ (1978-2008 гг.)

Согласно официальным данным, среднегодовой рост Китая за 30 лет составил 9,8%. В итоге, ВВП КНР вырос в 15 раз, достигнув в 2008 г. 4,4 трлн долл. по обменному курсу, однако по паритету покупательной способности эту цифру надо умножить в 2-3 раза. В 2009 г. ВВП КНР увеличился еще на 8,7%, составив уже около 5 трлн долл. Среднедушевой доход (по номиналу) исчислялся 2,8 тыс. долл.. По размерам золотовалютных резервов (ЗВР) КНР в 2006 г. уступала Японии, которая имела 1 трлн долл. Однако к началу 2010 г. Китай имел уже 2,6 трлн долл. ЗВР. В 2009 г. в Китае было продано 13,5 млн автомашин, больше чем в США и Японии.

Внешнеторговый оборот Китая за годы реформ вырос в 100 раз . Немалый интерес представляют и торговые партнеры КНР. Так, в 2008 г. товарооборот со странами ЕС составил 425,58 млрд долл. (19,5% роста), с США - 333,74 млрд (10 %), с Японией - 266,78 млрд (13%), с Индией - 51,78 млрд долл. (34% роста). Товарооборот с Россией в 2008 г. исчислялся 58,8 млрд долл. при отрицательном сальдо для нас в объеме чуть больше 9 млрд долл.

Пока Китай вынужден мириться с тем, что его собственные технологии составляют лишь 15-20%, а 75-80% - иностранные. Однако китайские власти в рамках поставленной XVII съездом КПК (2007) задачи добиться к 2020 г. четырехкратного роста ВВП (отсчет ведется с начала нового столетия) и создания «экономики знаний» намерены поменять указанную пропорцию местами в пользу собственных технологий. И, вполне возможно, что эта задача будет решена, учитывая с какой серьезностью и настойчивостью Пекин относится к развитию человеческого капитала и формированию инновационной экономики. Так, на ИР в Китае тратится в год уже около 2% ВВП - сумма, значительно превышающая аналогичные показатели в других странах БРИК.

Об экономических достижениях России за годы реформ говорить особенно нечего. После обвала экономики в 1990-е годы лишь к концу 2007 г. ВВП вышел на уровень 1990 г. и составил 32,988 трлн руб. за счет резкого повышения цен на экспортируемые углеводороды. ВВП в 2008 г. поднялся до 41,5 трлн руб.

Однако в 2009 г. произошло его падение на 7,9% - самое глубокое падение ВВП среди 20 быстро развивающихся стран (G-20). Но даже при огромном притоке в страну нефтедолларов, физический объем добычи углеводородов рос медленно при многократном росте издержек, а по важнейшим показателям жизнедеятельности Россия с каждым годом откатывалась назад.

И хотя это выходит за рамки основной темы статьи, выскажу некоторые соображения по поводу программы модернизации, к реализации которой нас призывает президент Дмитрий Медведев и успех которой, на мой взгляд, зависит от нескольких условий. Во-первых, она должна стать «мобилизационно-прорывной», без сверхусилий тут не обойтись. Во-вторых, субъектом ее реализации может быть только весь народ, осознавший угрозу неминуемого распада страны, если не будет создана новая, несырьевая, экономика. В-третьих, необходимы новая социальная и экономическая политика и новая команда исполнителей: не сырьевиков и не силовиков, а технократов. В-четвертых, нужна сильная власть, которая на деле способна справиться с коррупцией, преступностью и произволом и установить, наконец, законность и порядок в обществе. При инерционном же сценарии развития Россия, как подчеркивают едва ли не все крупные ученые, окончательно скатится на задворки мировой цивилизации.

Кива Алексей Васильевич - доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН.

Литература

1. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. - М., 1990. - 224 с.

2. Исаев А.В. Китайский менталитет (http://delighta.ru/countries/china/kitakslijme4)

3. Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII-XXI веках. - М., 2007. - 224 с.

4. Малявин В.В. Основные черты китайской культуры (http://www.krmasters.ru/stay/bookof-month/kitavupravlaemy.Dhp?ELEMET ID=611

5. Мясников В.С. Об образе Китая//Магазета. - 2007. - 16 июня (www.Magazeta.com/colum-ns/Gleb_FedorovA.

6. Овчинников В.В. К истокам Китайского чуда, http://kreml.org/media/2224823987

7. Овчинников В.В. От Маркса к Конфуцию // Российская газета. - М., 2007. - 25 октября.

8. Овчинников В.В. Шестидесятилетие КНР: уроки для России // Российская газета - М., 2009. - 13 октября.

{textmore}