Поскольку в XX в. российское общество пало жертвой соблазнительных построений, принимаемых за истину, то закономерно встает вопрос: существуют ли механизмы, предотвращающие распространение таких построений и предупреждающие опасные для жизни общества соблазны. Этот вопрос, естественно, задается в философии, поскольку именно в философии рождались средства духовного очищения, освобождения сознания от предрассудков, определялся путь жизни по истине.

Российская цивилизация глазами философов

Однако жить по истине - это общее абстрактное стремление. Оно может рождать и социальные иллюзии, возникающие непреднамеренно, и прикрывать специальное распространение целенаправленного обмана. поэтому само это требование может оказаться большим соблазном, если выдвигающий это требование не знает точно, что значит жить по истине, какой путь ведет к истинному знанию.

В каждом обществе, однако, появляются люди, которые заверяют, что знают истину и путь, ведущий к истине и добродетели. Это - народные вожди, демагоги, готовые вести за собой всех желающих жить по истине. Их, как правило, много и призывают они двигаться к истине разными путями. В итоге общество начинает разбегаться в разные стороны.

Духовный распад общества предваряет его социальную эрозию, а вместе с тем и цивилизационный упадок, деградацию культуры. Вот почему философская мысль стремилась ответить на вопрос, как избежать плюрализма истин жизни, что можно считать правильным путем постижения истины жизни? Первоначально истина жизни, т.е. цивилизационная истина, не вычленяется из истины вообще, хотя в конечном счете становится ясным, что истина жизни как истина духовной интуиции отличается от истины науки, постигающей сущность предмета путем наблюдения или рационального логического рассуждения.

Аналитика жизни по истине

Эволюция философской мысли Запада и Востока в своем снятом виде образует аналитику способа постижения жизни по истине. Своеобразие этой аналитики заключается в том, что в ней познавательные способности человека гипостазируются, т.е. проецируются в универсум, так что последний наделяется их качествами. На этой основе и возникают метафизические доктрины двух основных типов: рационалистические и сенсуалистические (эмпирические). Крайним выражением рационалистической метафизики можно считать философскую систему Гегеля, согласно которому мир есть воплощение разума, его диалектическая самореализация. Крайним выражением сенсуалистической метафизики можно считать философскую концепцию Беркли, согласно которой мир есть совокупность ощущений.

Рационалистическая традиция видела жизнь по истине в следовании универсалиям разума и нравственного долга. Эмпирическая традиция усматривала основание жизни по истине в следовании фактами и опыту, в адаптации действий к причинам их вызывающим, в достижении их соразмерности. Это - основание здравого смысла, позволяющего избегать деструктивных следствий поведения.

Интеллектуальная элита России в тех или иных формах испытала на себе влияние как рационалистического идеализма, так и сенсуализма в его позитивистских, материалистических, эмпириокритических и иных проявлениях. В философии она искала панацею решения ключевых социальных и нравственных проблем: принципы разума должны стать путеводной нитью создания совершенного общества, где каждый найдет достойное место и не будет жертвой произвола; научный материализм, изучение природы должны способствовать созданию таких технологий и таких механизмов, которые позволят всех накормить и одеть, всем дать достаток в жизни.

Реальная жизнь, однако, заключала в себе трагическое противоречие, так что ни универсальные нравственные принципы, ни научные технологии, как оказалось, не способны искоренить глубинные истоки абсурдных проявлений в жизни. И здесь российским интеллектуалам весьма кстати пришлась философия Артура Шопенгауэра.

Шопенгауэр оказал серьезное влияние на российскую интеллектуальную элиту. Как пишет И.С.Андреева, во второй половине XIX в. в России обозначился резкий переход от воодушевленности гегелевской философией к увлечению Шопенгауэром; он стал самым читаемым философом .

Артур Шопенгауэр предложил рассматривать мир как волю и представление, решительно отвергая тезис Гегеля, согласно которому все действительное разумно, а все разумное действительно. Его идеи получили развитие в учении Ницше о воле к власти и сверхчеловеке, в концепции жизненного порыва, сформулированной Анри Бергсоном.

Волюнтаристская метафизика подготовила новое понимание жизни по истине как самоутверждение вопреки нравственным универсалиям и здравому смыслу. Колебание интеллектуальных предпочтений от высоких принципов к низким фактам, материи жизни, от теорий малых дел к революционному экстремизму и терроризму, а от них к эгоистическому самоутверждению и социальному эскапизму - все это испытала на себе интеллектуальная элита, качнувшаяся затем к богоискательству и богостроительству. Дело в том, что в детской вере было нечто такое, что препятствовало самодеструкции духа, метаниям в крайностях.

Но что это было такое? Антинаучный миф, нравственные заповеди или специфический механизм мировосприятия, позволяющий дать реальное знание о том, что не может поведать ни рассудок, ни чувство, ни воля, взятые сами по себе.

Основной религиозной конфессией в России оставалось христианство. Жизнь по истине в христианской доктрине основана на Ветхом Завете и на Новом Завете. Согласно Ветхому Завету, жизнь по истине основывается на десяти заповедях, поведанных Богом пророку Моисею:

- да не будет у тебя других богов перед лицом Моим;

- не делай себе кумира;

- не произноси имени Господа. Бога твоего напрасно;

- шесть дней работой, делай всякие дела, а седьмой - Господу;

- почитай отца твоего и мать твою;

- не убивай;

- не прелюбодействуй;

- не кради;

- не произноси ложного свидетельства;

- не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ничего, что у ближнего твоего.

Новый Завет ужесточает нравственные требования, распространяя их не только на все более широкий круг дел, но и на мысли, требуя самоотречения и самопожертвования.

Христос учил, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем: если правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя; если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя. До Христа праведный суд следовал принципу равного возмездия: око за око, и зуб за зуб. Христос же говорил: не противься злу, кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую. Кто захочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду.

В человеческих отношениях действовал принцип: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. Христос же учил: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас. Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный . Как толковать эти заповеди с точки зрения реальной истории с ее войнами, порабощениями и грабежами, которые осуществлялись приверженцами христианства? Не стало ли официальное христианство лицемерием, открыто нарушающим заветы Христа, который учил: не служить двум господам - Богу и маммоне ; прощать людям согрешение их, иначе и Бог не простит вам согрешений ваших; не собирать себе сокровищ па земле, по собирать себе сокровища на небе . Идущие путем истины становятся блаженными. Кто эти блаженные? Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное: блаженны плачущие, ибо утешатся; блаженны кроткие, ибо наследуют землю: блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся: блаженны милостивые, ибо они помилованы будут; блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят: блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими: блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное: блаженны те, кого поносят и гонят, в чей адрес несправедливо злословят за Христа.

Иисус говорил народу: Кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме. но будет иметь свет жизни : если сужу Я, то суд Мой истинен, потому что Я не один, но Я и Отец, пославший меня . А и в законе вашем написано, что двух человек свидетельство истинно .

Бог, согласно Евангелию от Иоанна, есть дух, и поклоняющиеся Богу должны поклоняться истине. Этот новый дух противопоставляется жизни по лжи, отцом которой является диавол, который был от начала человекоубийца и не устоял в истине, ибо нет в нем истины, он лжец и отец лжи .

Что же это за истина? Эта истина есть цивилизационный образец определенного поведения, общая ориентация на который позволяет отодвинуть в тень те различия и противоречия, которые в своем ничем не сдерживаемом проявлении вызывают распад общества как единого целого. Вот ориентации поведения, которые дает Иисус Христос: когда творите милостыню, не трубите перед собой, как это делают лицемеры, не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, не для тела вашего, во что одеться, не .заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день будет ели заботиться о своем.

Каким судом судите, таким будете судимы. И так во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними . Эти ориентации кажутся трудно совместимыми с заботами, с которыми сталкивается человек в повседневной жизни. Это прекрасно понимал и сам Иисус Христос. Он говорил, что послан Богом в мир, чтобы проповедовать истину не от мира сего, не погубить ничего, и все воскресить в последний день. Что может означать истина не от мира сего? Ведь человек находится в этом мире со всеми его реальными коллизиями и противоречиями, и ему нужна истина для этого мира. Однако христианское видение истины жизни как духовное переживание становится коррекцией эгоистического поведения, превращающего цивилизационный мир в войну всех против всех.

Вместе с тем истина не от мира сего порождает раздвоение христианина: внутреннее согласие с требованиями христианской этики и постоянные отступления от этих требований в практической жизни.

С данным противоречием и были связаны попытки определить основания такой реконструкции религиозного сознания, которая снимала бы это противоречие, соединяла духовную истину с реальной жизнью.

Это был поиск пути восстановления в России цивилизационного субъекта как носителя общих ценностей. В действительности, однако, в России происходил цивилизационный обвал, который был вызван социальной эволюцией после реформы 1861 г. и расщеплением интеллектуальной элиты в толковании жизни по истине.

Как правило, раскол интеллектуальной элиты России объясняют экономическими, политическими, социальными причинами, различием положения ее представителей в общественной иерархии. Но такое объяснение не может быть полным. Интеллектуальная элита России как раз объединялась вокруг различных типов толкования цивилизационных проблем.

При этом под воздействием зарубежных философских и социально-экономических концепций практика социального реформаторства и революционной активности осуществлялась вне влияния русской отечественной мысли. И это сыграло роковую роль. Отечественная традиция была нацелена на сохранение цивилизационного субъекта России, а не на его раскол. Между тем раскол интеллектуальной элиты России стал той закваской, которая вызвала и общий социальный раскол.

Здесь-то и стали осуществляться пророчества, которые воспринимались как религиозные. На самом же деле в этих пророчествах фиксировались общие цивилизационные истины и законы. Вот одна из таких фундаментальных истин: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит .

Естественно возникает вопрос, как же сохраняется цивилизационное целое, если любое общество наполнено противоречиями и конфликтами, вызываемыми индивидуальными различиями людей, различиями их социального положения, их этническими и конфессиональными различиями?

Духовное основание цивилизационного целого

В реальной жизненной ситуации разум, чувство и воля при определении пути жизни по истине образуют треугольник, вершины которого зависят друг от друга непосредственным образом. Так, эрозия разума, его ослабление влекут за собой проявление естественных чувств в неподходящее время, в неподходящем месте с соответствующими негативными последствиями и направляют волю по неправильному пути.С другой стороны, неадекватность чувств, их крайние проявления слепят разум, превращают волю в импульс непродуктивной, деструктивной активности. Эрозия воли превращает разум и чувства в мечтательность, получившую свое литературное определение - маниловщина.

Если с этой точки зрения рассматривать исторический процесс поиска пути жизни по истине, то становятся понятными истоки критического отношения русских философов к одностороннему рационализму, сенсуализму и волюнтаризму. В них упускается отправной пункт постижения жизни по истине в цивилизационном смысле.

Определение жизни по истине в цивилизационном контексте обусловлено исходной интуицией конкретного субъекта, который и зависит от окружающих его обстоятельств, и влияет своей деятельностью на обстоятельства. Систематичность и последовательность практических действий субъекта определяют цивилизационную преемственность.

Цивилизационный субъект - это носитель констант, которые становятся онтологией образа жизни народа. Эрозия цивилизационного субъекта влечет за собой паралич творческой энергии цивилизации и ставит под угрозу ее существование. Посмотрим с этой точки зрения на русский путь.

Исторические обстоятельства предопределяли такой характер формирования органона российского самосознания, который предполагал восприятие истины жизни как постоянную готовность к подвигу, мобилизации сил народа на решение определенной задачи в экстремальных ситуациях.

Это связано и с геополитическим положением России, нахождением в точке пересечения массированной военной экспансии с Запада, с Востока и с Юга, а также со своеобразием климатических, природных условий жизни. Знание абсолютного в качестве предпосылки цивилизационного становления в этой ситуации выступает как единство правильного знания и нравственной правды, как готовность послужить общему делу. Соответственно, эрозия абсолютного порождает хаос, смуту, самодеструкцию России как цивилизационного целого.

Загадка России состоит в том, что мотивы поведения ее народа нельзя определить исходя из рассудочного расчета или движения естественных чувств, направленных на достижение личной выгоды. Народ как цивилизационное целое действует по принципу все или ничего. Нет знания абсолютного - распадается цивилизационный субъект. С цивилизационной точки зрения знание жизни по истине без знания абсолютного представляется невозможным.

Вот почему в России сохраняют свое значение представления о святой Руси, хотя, казалось бы, они преодолены исторически становлением империи европейского типа, а затем и утверждением в общественном сознании универсальных принципов социализма и либерализма.

Как оказалось, лихое насаждение соблазнительных идей, разрушавших цивилизационные константы России, открыли путь мощным деструктивным тенденциям.

а) Универсалии разума и перманентная перестройка

Характерно, что в XX в. Россия, прежде единая и неделимая, была дважды разорвана на части универсальными в своей истинности принципами: в октябре 1917 г. принципом социальной справедливости и принципом свободы в августе 1991 г. Оба принципа - продукт западной мысли эпохи модерна. Деструктивное следствие их практической реализации кажется парадоксом универсальной ментальности. Как оказалось, в универсальной ментальности содержится какая-то фундаментальная ошибка. Но в чем она заключена? Понять природу этой ошибки невозможно, игнорируя цивилизационную роль традиции. В цивилизационном смысле жизнь по истине - это не просто жизнь в соответствии с определенной универсалией разума, но и конкретный образ жизни в данной объективной ситуации, требующей постоянства производственного и бытового ритма, умения и привычки действовать именно в данных условиях. Традиция и есть онтология жизни миллионов.

Игнорирование традиции, определение истинной стратегии исходя из представления, что ее не существует, порождает целый конгломерат видимостей истин. Они оказываются по отношению к данной цивилизационной реальности субъективными конструкциями, которые начинают свою разрушительную работу тогда, когда провоцируют темные инстинкты масс, поднимают их ради получения легкой добычи, нарушая при этом фундаментальные цивилизационные заповеди: не пожелай дома ближнего твоего, не кради, не убивай. Периодическое нарушение этих заповедей оправдывается необходимостью ломать худшее и утверждать прогрессивное. Однако каждый раз такой прогресс оборачивается очередным кошмаром. Российскому обществу приходится платить за небрежение философской культурой. Массы не знают критериев отличения софиста от философа, не могут правильно оценить коллективные предрассудки и поэтому легко поддаются соблазнам и внушениям.

С крушением самодержавия, которое удерживало общественную жизнь в рамках исторической традиции, началась новая эпоха в российской истории, сущность которой выражают два слова: перманентная перестройка.

Россия за короткий исторический срок пережила целую серию радикальных реконструкций. XX век в России завершается горбачевской перестройкой, обещавшей обеспечить ускорение социального и экономического развития, создание правового государства, решение продовольственной и жилищной проблем, расцвет культуры, создание общего европейского дома, обеспечение мира и безопасности во всем мире. Горбачевская перестройка задала новую инерцию распространения утопических программ, обещавших за несколько сот дней изменить по сути дела весь сложившийся формационный облик страны. В итоге возникли деструктивные процессы, создавшие условия для дележа национального богатства и крайней криминализации общества.

Казалось бы такое явление невозможно в условиях всеобщей грамотности и высокого уровня образования. Но это произошло, потому что позитивистская волна в России, вызвавшая эрозию ее цивилизационных констант, своеобразно резонировала с традицией самодержавных установок государственного управления.

Российское общественное сознание постигает пути истории, ее тайны и непредсказуемые повороты через волю помазанника на верховную власть. Любое решение помазанника принимается как высшая истина, недоступная рассудку обычных людей. В XX в. к авторитету верховной власти добавляется и авторитет науки. Сознание человека, поднявшегося на вершину власти, объявляется сознанием, постигшим законы исторического развития.

Сознание вождя теперь получает двойную легитимацию - легитимацию со стороны верховной власти и легитимацию научным знанием. Двойная легитимация и открывает путь беспрецедентным перестройкам цивилизационного, хозяйственного, бытового уклада России. Каждый вождь считает возможным перестраивать общество в соответствии со своим пониманием истины жизни.

Крушение очередного мифа о пророческих способностях вождя не решает проблемы. Дело в том, что крах большого пророка порождает массовое явление малых пророков. Пророком становится практически каждый. Эти массы выдвигают из своей среды очередного великого пророка.

Пророческая среда обычно избегает серьезного теоретического обсуждения вопроса: что значит жить по истине? . Считается, что сам великий вождь есть ответ на этот вопрос. Соответственно, всем предлагается думать так и жить так, как живет Товарищ такой-то или Господин такой-то в зависимости оттого, какая политическая окраска на сегодняшний день полагается наиболее предпочтительной.

С течением времени истины вождей воспринимаются российским общественным мнением как ненормальность, концентрат заблуждений, а их носители как злоумышленники, приведшие и народ, и страну в катастрофическое состояние. Поскольку эта ситуация периодически повторяется, то это кажется странностью нашего времени. Казалось бы, кризис культа личности создает возможность раз и навсегда покончить с ложными верованиями. Однако этого не происходит. Объяснение данного явления мы находим в массовом обществе XX в.

Применяя философские категории М.Хайдеггера к ситуации XX в., мы можем сказать, что здесь действует das Man, общие правила, которые и вне каждого, и в каждом: здесь никто не несет ответственности и в то же время все участвуют в деле, которое дает свои отрицательные последствия. Ситуация взаимозависимого бытия соединяет гносеологическую плоскость проблемы истины с плоскостью морали, социальной ответственности. Человек оказывается перед вопросом: за что он и против чего он? Кто против универсальной истины социальной справедливости, или кто против универсальной истины свободы?

Любое против осуждается как преступление, но соединить воедино эти две универсальные истины тоже невозможно. Так создается достаточное основание для преследований по высокоидейным мотивам. Эта ситуация все время повторяется, несмотря на шумные кампании по разоблачению исторических ошибок прошлого.

Как привлечь к ответственности das Man за все социальные злоключения? Никто не хочет и не может дать ответ на этот вопрос, поскольку das Man - это все вообще и никто в частности. Массовое общество - это не специфическая особенность России, а характерная черта общественной эволюции XX в. Но в России она проявилась в своих крайних формах.

Явления массовых психозов, утраты здравого смысла распространены повсеместно там и тогда, где и когда разрушаются исторические корни цивилизационных ориентаций, утрачивается общее понимание того, куда идет общество и какой смысл имеет это движение.

б) Смерть цивилизационного субъекта

Действие das Man влечет за собой смерть цивилизационного субъекта. Das Man ведет к забвению цивилизационных констант, к подчинению массовому психозу, к поворотам всех вместе налево или направо. Такие повороты определяются интеллектуальными миражами, создающими видимость знания истины. Однако колебания всех вместе со всеми в противоположных направлениях как раз обнажают иллюзорность массовых представлений.

Зараженность массового сознания иллюзиями влечет за собой эрозию цивилизационного субъекта, как носителя общих цивилизационных ценностей.

В России эрозия цивилизационного субъекта определяется исторически возникшим цивилизационным расколом. В результате цивилизационного раскола субъект в России, как народ - носитель общих ценностей, осмысленных, принятых всеми или подавляющим большинством и ставших мотивом социального поведения, стал виртуальной реальностью. Формированию цивилизационного субъекта в России исторически препятствовали два взаимосвязанных фактора. Во-первых, это длительное существование крепостничества, создавшего социальную и культурную пропасть между руководящей государственной элитой российского общества и народом; и во-вторых, это массовое восприятие доктрины двухнаций в одной нации, доктрины классовой борьбы как движущего локомотива прогресса истории. В итоге свободный разум в России всегда приводил к расколу общества, поскольку идея невозможности общих ценностей задавала эту логику взаимоисключающих ориентаций.

За расколом духа, естественно, следовал и раскол общества на противостоящие друг другу социально-политические течения. Вот почему, следуя универсалиям эпохи модерна, Россия вошла, точнее ворвалась в XX в., разрушая, круша те материальные, цивилизационные предпосылки, которые формируют корневого человека, несущего в себе общие цивилизационные родовые начала, передающего из поколения в поколение исторические традиции цивилизационной деятельности. Совершенствуя и развивая цивилизационные традиции, род сохраняет себя как некую константу, имеющую абсолютную ценность для каждого представителя данного рода. Через эту корневую связь устанавливаются и реальные связи со страной, ее духовными и социальными традициями. Жизнь по истине для корневого человека соотносится с условиями его реального цивилизационного бытия в данном конкретном мире. Вне связи с этим конкретным миром, его фактическими условиями не может быть определена и истина жизни для корневого человека. Его конкретная истина жизни - это тот духовный фильтр, который не пропускает вредные фантазии, сколь завлекательными они бы ни казались. У некорневого человека такая фундаментальная связь с конкретным миром отсутствует. Он относится к миру потребительски, легко меняет установки и условия жизни, подчиняясь мимолетным интересам и прихотям.

Перманентная перестройка России в XX в. - это константный механизм разрушения условий бытия корневого человека, а вместе с тем и радикальное изменение природы цивилизационного субъекта.

Перманентная перестройка создала новые общие правила выживания в России. Это и есть тот das Man, который стал определять как принципы общей солидарности, так и массовое доносительство в качестве факторов выживания в некорневом обществе.

Идея формирования правового государства и гражданского общества в России 90-х годов повисла в воздухе именно потому, что без образования корневого человека, с его экономической и духовной независимостью, как доминирующей социальной силы, сама постановка такой задачи лишена смысла.

Определение предпосылок жизни по истине в России предполагает как усвоение философской культуры, так и правильное понимание тех специфических условий, в которых сегодня живет и действует российский человек. Эту ситуацию можно считать экстремальной, критической.

С этой точки зрения и необходимо подходить к оценке категории цивилизационный субъект. Кого следует считать в сегодняшней России субъектом в цивилизационном смысле? Или он отсутствует, и использование этой категории методологически неадекватно?

Проблема эта не так проста, как может показаться на первый взгляд. Можно сказать, что, поскольку российское общество расколото и не существует носителя его общих цивилизационных ценностей, и они не определены достаточно четко, то цивилизационного субъекта в российском обществе сегодня не существует. Но вместе с тем очевидно, что возникшая инерция к самодеструкции российского общества порождает и тенденцию к общему сопротивлению этой самодеструкции, изоляции тех сил, которые ее стимулируют. А это значит, что общие ценности оказывают влияние и что цивилизационный субъект России становится реальностью; но это реальность особого рода; ее можно назвать виртуальной. Во-первых, цивилизационный субъект России может считаться реальностью в историческом смысле как создатель и хранитель российской цивилизации и государственности; во-вторых, это та сила, которая не позволяет деструктивным тенденциям завершить дело разрушения русской культуры и российской государственности.

Это -несущие конструкции, опоры цивилизационного субъекта. В соответствии с его отношением к действительности формируется и объективность, отвечающая его внутренней сущности. В цивилизационном контексте субъективность и объективность взаимосвязаны, они определяют качества друг друга. Если мы элиминируем категорию цивилизационного субъекта, то не можем дать адекватное истолкование и цивилизационной объективности.

В современной российской теоретической мысли эта ключевая проблема упорно обходится стороной: ее как бы нет. Общее мнение таково, что субъект цивилизационный не может не быть, он есть - и это, конечно, властный субъект. Проблема, однако, состоит в том, что властный субъект может не воспринимать функций цивилизационного субъекта. В этом смысле цивилизационный субъект умер.

Вместе с тем цивилизационная реальность как живая ткань обладает способностью самовоспроизводства. Но это - не механическое самовоспроизводство, не физическая инерция, а постоянное воспроизводство абсолютного смысла, который и определяет внутреннее единство носителей ценностей данной цивилизации.Самовоспроизводство цивилизации невозможно без осмысленной активности, определяющей подчинение индивидуальных, частных интересов общему благу. Такое осознанное подчинение невозможно без переживания абсолютного.

в) Цельное знание

Цивилизационное абсолютное вырастает исторически. Его рождение можно сравнить с образованием кристалла. Насыщение среды вызывает кристаллообразование. Кристалл - это скачок, переход среды из одного состояния в другое. Аналогичным образом насыщение социальной среды общими интересами выталкивает на поверхность символы этой общности, которые и становятся видимым абсолютным.

Картезианская линия европейской философии поставила под сомнение возможность объективного знания абсолютного, а вместе с тем и адекватность цивилизационного самоопределения. При этом абсолютное отождествляется с Абсолютом - бесконечной и совершеннейшей субстанцией, которая могла быть понята лишь как продукт воображения, но не научного знания.

В этом представлении, однако, упускался из вида тот принципиальный момент, что абсолютное имеет помимо субстанциального и иное, а именно - цивилизационное, субъект-объектное измерение.

Знание абсолютного в цивилизационном контексте есть та ось, которая соединяет все разнообразное множество индивидов в единое целое, их разум, чувства и волю. Субъект таким образом становится самим собой, обретает свою идентичность и может самоопределяться как единое целое. Знание идентичности субъекта, его внутренней целостности позволяет видеть линию его цивилизационного поведения, а вместе с тем и его историческую судьбу.

Эрозия абсолютного превращает жизнь в существование в той плоскости, в которой существуют и все иные живые организмы, следующие общему закону выживания наиболее приспособленных.

То, что в условиях относительной цивилизационной стабильности казалось миражом, продуктом воображения, недоказуемой метафизикой, некоей ненужностью благодаря господству позитивного научного знания, в условиях цивилизационного распада начинает казаться исходной аксиомой истины жизни, ибо без этого исходного жизнь превращается в самодеструкцию.

Человек постоянно впадает в возможность цивилизационной самодеструкции, следуя своей воле быть просто живым организмом, отбросив обременительные правила, позволяющие обрести свою цивилизационную сущность. Это скатывание вниз, которое сопровождается иллюзией свободы, порождаемой безответственной легкостью бытия. Когда, однако, человек оказывается на дне и катиться дальше некуда, наступает отрезвление, возникает стремление карабкаться вверх, на Эверест цивилизационной гряды. Для этого человеку и нужен Абсолют как ориентир. Но если Абсолют - это продукт метафизики, а не объективного знания, то тогда восхождение на цивилизационный Эверест - это не движение по пути истины, а нечто совсем другое - движение к иллюзорным целям и миру иллюзий.

Абсолютное, однако, обнаруживает свою реальность в отношении к феномену жизни, которая воспринимается как подлинная жизнь лишь в своей определенной форме.

Абсолютная ценность - это та реальность, которая предполагает возможность самой высокой жертвы, а именно жертвы самой жизни и индивида, и общества ради ее утверждения. Это не сама по себе идея или материальный предмет как таковой, а определенный тип жизни, который отождествляется с реальностью подлинности. Соответственно это не может быть субъективным мнением или результатом рассудочного расчета. Подлинность переживается реально как непосредственное знание. Это непосредственное знание нельзя считать функцией только разума, только чувства или только воли. В непосредственном знании подлинности разум, чувство и воля образуют нераздельное единство. Его проявлением является со-весть, т.е. знание общих ценностей, ставшее неотъемлемым моментом личности.

Через это знание происходит соединение в личности индивидуального с социальным, неповторимого с общим.

С точки зрения эпистемической - это одна из наиболее сложных проблем. Важно отметить, что в русской философской традиции эта проблема занимала центральное место.

Из русских философов первым, кто отчетливо поставил эту проблему, был Иван Киреевский. Он искал ту внутреннюю реальность человека, то внутреннее средоточие бытия, где разум, воля и чувство сливаются в одно живое единство, в котором образуются истинное и прекрасное, совесть, и таким образом рождается личность как субъект. Он полагал, что внутреннее устроение человека не может быть достигнуто развитием одной логической мысли; в человеке есть сфера надсознательного, которое не позволяет какому-либо частному чувству брать верх над центральной, всегда идентичной себе волей. В гиперлогическом знании воля растет вместе с мыслью. Когда мысль развивается до невыразимости, она достигает такой зрелости, которая превращает ее в святыню.

В объяснении этого феномена Киреевский пошел исторически проторенным, традиционным мистико-религиозным путем. Он обращал внимание на то обстоятельство, что многое подлинное ему открывалось во сне. Соответственно он полагал, что есть особый канал (не разум), соединяющий человека с мировой сущностью. Он также считал, что именно православие, а соответственно и

Россия, являются носителями той высокой истины, которая якобы была забыта западным миром.

Идеи Киреевского были развиты Юрием Самариным, сыгравшим важную роль в решении практических проблем (таких как освобождение крестьян от крепостной зависимости) формирования цивилизационного субъекта России.

Самарин исходил из того, что ни отдельный человек, ни народ не бывают пустым сосудом, который можно наполнить извне истинными знаниями. Дело в том, что цивилизационное знание не есть некое нейтральное вещество, которое добывается без участия нравственных качеств личности. Для Самарина было неоспоримо, что знание религиозное, определяющее духовную цельность человека, есть такой же действительный факт, как закон тяготения или равенство углов треугольника двум прямым. При этом он полагал, что материя не может играть роль посредника между душой и религиозным началом. Познание религиозного начала, по его мнению, опирается на личный опыт, и в этом смысле оно стоит на той же эмпирической почве, как и естественные науки. Стало быть, степень достоверности этих двух видов знания одинакова. Различие состоит лишь в источнике восприятия: внешнем для естественных наук и внутреннем для познания религиозного. Тем самым религиозное знание ставилось на новую почву. Если раньше оно рассматривалось как результат откровения, то теперь оно оказывалось объектом исследования.

Характерно, что Самарин вступил в прямую полемику с теми, кто опирался на набиравшую силу волну материализма и позитивизма. Показательна в этом отношении его полемика с Константином Кавелиным. Кавелин считал начинавшееся нравственное измельчение личности опаснейшим недугом эпохи, но полагал, что этот недуг можно вылечить на основе такой позитивной науки, как психология. Самарин, однако, убедительно показал, что на методологической основе естественнонаучного знания нельзя объяснить явление свободы, а соответственно создать прочные основания морали и позитивной нравственности. Признание всякого психического действия результатом материальных влияний и предшествующих побуждений не оставляет места свободному выбору. Кавелин пытался найти разрешение этого парадокса, утверждая что свободный выбор возможен в спокойном состоянии, когда побуждения отсутствуют. Но, как отметил Самарин, полностью спокойного состояния не может быть в принципе. Кавелин считал, что на основе универсального научного знания может быть определен и общий нравственный закон, который нивелирует нравственные различия, основанные на религиозных различиях. Однако, по мысли Самарина, если наука и выработает общий свод нравственных правил, это вовсе не значит, что он будет принят всеми субъектами, следующими разным верованиям.

Если нет свободы, то тогда вменять человеку в заслугу или в вину его слово или поступок, награждать или привлекать его к ответу так же безумно, как браниться с тучей за то, что из нее сыплется град, или благодарить ее за то, что она прольет дождь на землю.

Позитивистская ментальность сохранила лишь видимость нравственности, превратила моральные нормы в средство самооправдания. Она разрушила самое существенное в нравственности личности - ее совесть.

Развивая философскую линию, определенную Киреевским и Самариным, Владимир Соловьев дал развернутую критику позитивизма и так называемых отвлеченных начал, т.е. абсолютизации эмпирической и рационально-рассудочной методологии в постижении истины бытия, обосновав возможность и необходимость концепции цельного знания.

Эта линия оказалась чуждой широким слоям российской интеллигенции, которая все более решительно становилась на путь позитивизма и материализма. Нарастающий авторитет естественнонаучного знания создал психологическую почву для того, чтобы его методология воспринималась как универсальная. Ее общий принцип - изучение причин и выведение из них соответствующих однозначных следствий (этот реальный базис объективных законов) применительно к системе гуманитарного знания оказывался неадекватным. Вл.Соловьев видел явную односторонность такого подхода к интерпретации специфики бытия человека. Он исходил из того, что всякая социальная философия, притязающая на универсальность, должна ответить не только на вопросы о свойствах и качествах объективности, но и на вопрос о цели существования: для чего все это, какая цель этой жизни? Как бы человек ни пытался найти эту цель в тех или иных предметах, объектах материального мира или в своих фантазиях, ему это сделать не удается. Цель существования находится в каком-то особом мире, который подчас неожиданно поглощает человека, захватывает его целиком.

Личный вопрос каждого здесь соотносится с вопросом общим: что мыслится в самом понятии всеобщая цель человечества?

Это понятие предполагает развитие, ибо без развития нельзя говорить об общей цели и наличии определенного субъекта, который развивается.

Вл.Соловьев считал, что субъектом исторического развития является человечество. Собирательный характер этого субъекта не мешает ему быть индивидуальным существом: составными частями его являются племена и народы, а образующими системами - формы общечеловеческого существования, свойственные органической жизни.

Здесь и возникает парадокс универсального знания. Научное знание по определению должно быть универсальным. Между тем человечество, состоящее из отдельных народов и государств, как единый субъект - это абстракция.

Вл.Соловьев находит решение данной проблемы путем выявления внутренней природы человека, которая не тождественна его расовым, культурным различиям, а определяется высшими целями бытия. Эта природа имеет три основные формы бытия: чувство, мышление и деятельную волю. Первым началом цивилизационной жизни Вл.Соловьев считал волю, которая проявляется в трех основных отношениях: в отношении к внешней природе (экономическое общество), в отношениях людей друг к другу (политическое общество), в отношении к вечному, абсолютному существованию (духовное, или священное, общество).

Что касается познавательной деятельности, то человек может иметь в виду либо богатство фактических сведений, либо логическую правильность знания как системы, либо постижение абсолютного содержания знания, его всецелость. Положительная наука составляет круг знаний, в котором преобладает эмпирическое содержание; отвлеченная философия состоит из общих принципов и выведенных из них логически совершенным образом следствий; теология имеет своим предметом абсолютную реальность. Из абсолютной реальности, согласно Вл.Соловьеву, и выводится верховная цель.

Если все общественные отношения сводятся к экономическим, и экономический интерес признается главным, то тогда общество будет преследовать интересы насыщения. Если, как это делает Гегель, политические отношения, государство полагаются осуществлением абсолютной идеи, то тогда доминировать будут отвлеченные принципы - право и закон как выражение логического начала.

Вл.Соловьев поставил на историческую почву идею Самарина об опыте как основании религиозного знания. Общечеловеческий организм как субъект, согласно Вл.Соловьеву, проходит три стадии своего развития. Первый древнейший период характеризуется необособленностью сфер, слитностью духовного, политического и экономического обществ, а также слитностью теологии, философии и науки, мистики, изящного и технического творчества как теургии.

В Греции и Риме начинается последовательное выделение различных сфер. С появлением христианства эта первоначальная слитность была потрясена решительно в самом своем корне. Именно тогда священное было отделено от профанного. В этом смысле христианство положило начало духовной свободы - формирования цивилизации в соответствии с абсолютной целью - спасения человечества и мира.

Христианство как духовное общество противопоставляет себя плотскому обществу - язычеству. Принцип древнего общества - это слитность духовного и светского начал, обожествление республики и императора. Император - последний бог языческого мира.

Западная цивилизация, согласно Вл.Соловьеву, представляет собой второй переходный фазис в органическом процессе человечества. Разделение церкви и государства, выделение земства, отделение философии от теологии, а затем выделение из философии положительной науки, разделение эмпиризма и рационализма - все это завершается экономическим социализмом в области общественной, позитивизмом в области знания и утилитарным реализмом в сфере творчества.

Именно в этой ситуации происходит отпадение человека от абсолютного и в этом отпадении содержится зародыш всех будущих злоключений человечества. Именно поэтому Вл.Соловьев постулирует необходимость третьей заключительной фазы цивилизационного развития.

Это постулирование абсолютного начала, объединяющего разрозненные элементы цивилизации в третьей фазе, заставляет Вл.Соловьева отступать от принципа знания, опирающегося на реалии опыта, в том числе и исторического. Он постулирует реальность безусловного общего божественного мира для того, чтобы избежать цивилизационного тупика человечества. Соответственно он утверждает в качестве третьей силы, долженствующей дать безусловное содержание человеческому развитию, откровение высшего божественного мира. Народ, через который эта сила проявится, есть посредник между человечеством и сверхчеловеческой действительностью, ее сознательное орудие. От такого народа требуется отрешение от исключительности и своих особых интересов, равнодушие ко всей этой жизни с ее мелкими интересами и стремление дать средоточие и целость разорванному человечеству. И это стремление, считает Вл.Соловьев, соответствует характеру славян и особенно русского народа.

В рассуждениях Вл.Соловьева присутствовал важный философский момент, который игнорировать науке было невозможно.

Вл.Соловьев воспроизводил все доводы материализма, на которые опиралось естественнонаучное знание и даже признавал их истинность. Но вместе с тем он отмечал, что, говоря истину, материализм не говорит всей истины. Вселенная состоит из силы и вещества, и это так же верно, как и то, что Венера Милосская состоит из мрамора. Но разве, сказав это, мы поймем, почему эта скульптура бесценна? Не так ли обстоит дело и с цивилизационным миром и миром вообще?

Распространение истин материализма на социальную жизнь открывает дорогу экономическому взгляду на реалии цивилизации. Главная цивилизационная задача теперь видится как экономическая: тот общественный строй, который обеспечивает наивысшую производительность труда, создает стимулы, определяющие производство наибольшего количества товаров в единицу времени и наибольшую прибыль, есть строй, определяющий волну исторического будущего.

Цивилизационная проблема с этой точки зрения выглядит приземленно, но вполне реалистически: люди должны питаться, одеваться, иметь возможность продолжать свой род. И это верно для любой цивилизации. Экономический материализм и стал той общей философией, на основе которой сегодня строится новая универсальная цивилизационная стратегия. Она исходит из реальной игры материальных интересов индивидов, общественных групп, классов и народов на международной арене. Борьба за ресурсы, за место под экономическим солнцем - разве не в этом суть цивилизационного этоса XX века? Но этот этос и привел к истощению энергетических и сырьевых ресурсов, породил грозную экологическую проблему и две мировые войны, поставил человечество перед угрозой третьей, способной привести его к физическому концу.

Цивилизованность старта отождествляться с экономической и военной силой. Изменение соотношения сил на мировой арене ведет к изменению центров цивилизованности. Парадоксальным образом современный мир стал воспроизводить дихотомию цивилизации и варварства, которой руководствовался языческий мир.

Не означает ли это, что в универсальном цивилизационном представлении экономического материализма при всей видимости успехов его практической реализации содержится некий фундаментальный изъян? Но в чем он состоит? Он состоит в том, что прогресс с точки зрения прогресса знания, техники и индустрии трактуется только как перманентный прорыв, а не как создание предпосылок гармонии.

Эрозия абсолютного как мотива социального поведения привела к тому, что рухнули все преграды на пути субъективной свободы: все стало дозволено, как в индивидуальном, так и социальном смыслах. Абсолютно свободный индивид может позволить себе любое лицемерие, любое предательство, любую измену, любое самое отвратительное действие, если оно соответствует его интересу, его желанию или даже его капризу здесь и теперь, в данной конкретной ситуации. Свободное общество, свободное от всяких абсолютов как метафизических фантазий, возводит макиавеллизм в основополагающий принцип политики; универсалии нравственности и разума эта политика превращает в прикрытие и орудие достижения своекорыстных интересов, утверждения экономической мощи и абсолютной власти над все новыми и новыми субъектами на международной арене. Так формируется потенциал современной цивилизационной катастрофы.

Проблемой современной цивилизации становится интерпретация абсолютного. С этим и связан возрастающий интерес к русской философской традиции, к концепции цельного знания.

Абсолютное как преграда цивилизационной деструктивности

В общественное сознание приходит понимание того, что абсолютное есть атрибут субъект-объектной феноменальной реальности. Абсолютное проявляет себя в связке субъекта и объекта как в бытии отдельного индивида, так и в бытии социума. В этом смысле оно может обретать свой конкретный эмпирический эквивалент. Абсолютное - это основание сохранности цивилизационного бытия. Деструкция абсолютного равносильна смерти цивилизации.

В феноменальной реальности абсолютное имеет амбивалентный характер, и эта его специфика составляет наибольшую сложность для понимания. С универсальной философской точки зрения локальное не воспринимается как абсолютное. Между тем оно переживается субъектом непосредственным образом и выражается в символической форме. Гимн, флаг, священные фигуры, представляющие народ, атрибуты власти, церемонии, связанные с историческими событиями данного народа, монументальные сооружения - все это знаки присутствия констант жизни, абсолютного и переживания его народом. Это переживание носит внутренний, эзотерический характер. Оно и есть знание абсолютного, а не внешняя символическая его форма выражения. Хотя и она важна как объективированная общая форма признания данного абсолютного всеми. Эта общая форма является фактором координации социального поведения, признания индивидами своей идентичности.

Но что означает видение абсолютного начала и как вообще человек может видеть абсолютное?

Вл. Соловьев связывал постижение абсолютного с особой формой мыслительной деятельности, с интуицией или умственным созерцанием, составляющим первичную форму цельного знания. Это не чувственное восприятие реального факта и не общее понятие, лишенное положительного содержания, а идеальный образ в его внутренней целости, сходный с реализацией художественной идеи. И в этой своей форме идеи закрепляются и становятся объективными, т.е. они обретают такую реальность, которая способна вызвать вдохновение человека, определить направленность его воли и его действий в жизни.

Это прозрение Вл. Соловьева также, естественно, нуждается в своей рациональной интерпретации. И как представляется, сегодня мы можем дать такую интерпретацию. В основе реальности интуиции как интеллектуального сознания лежит видение действительной возможности такой формы бытия, которая может рассматриваться как реализация духовной истины. Духовная истина при этом понимается как та и только та историческая найденная форма в феноменальной реальности, в рамках которой возможна безграничная активность субъекта, обеспечивающая стабильность цивилизационного прогресса.

С позиций духовной истины становится понятным и исток ограниченности ментальности эпохи модерна. Абсолютность не является атрибутом субъекта как такового: она рождается в субъект-объектной реальности. Абсолютность - это уникальный стык субъективности и объективности. В этом стыке объективность выявляет в субъекте свою абсолютность, а субъект находит себя самого как связанного абсолютностью, находящейся вне его, в единственной объективности.

Как найти форму выражения этой абсолютности? Очевидно, что ни эмпирический, ни рациональный рассудочный эквивалент абсолютного невозможен в принципе. Абсолютное нельзя выявить как общее свойство эмпирически данных объектов. Иными словами, рассудочные обобщения как предпосылка логических рассуждений здесь утрачивают свой смысл. Поскольку абсолютное переживается непосредственным образом, то, казалось бы, здесь уместен эмпирический метод. Проблема, однако, состоит в том, что абсолютное нельзя отождествить с каким-шбо эмпирическом свойством объекта. Абсолютное - это не только текст, но и подтекст.

Содержание этого подтекста фиксируется символом и поэтому доступно определенному кругу личностей, соединенных принадлежностью к определенной культуре.

Абсолютное как феномен культуры сохраняет себя в определенной духовной среде, оперирующей вечными идеями и вечными образами. Они создают те духовные константы, которые дают адекватные ориентиры для жизни. Таковым стали образы Прометея, Понгия Пилата, Дон Жуана, Гамлета, Отелло, Фауста, Гобсека. Они становятся символами возможных типов человеческого поведения и даже целых эпох. Поскольку возможности такого поведения открываются в различных исторических обстоятельствах, то эти образы становятся вечными. Вечные образы возникают и в контексте локальных культур. В контексте русской культуры такими вечными образами становятся Чацкий, Молчалин, Хлестаков, Плюшкин, Манилов, Собакевич, Иудушка Головлев .

Возникает вопрос, как выявить общий смысл современной эволюции, а вместе с тем найти адекватные формы освящения абсолютного для сохранности цивилизационной жизни?

Для это прежде всего необходимо критически взглянуть на разного рода измы, пытающиеся надеть на себя тогу цивилизационной истины. Без этого не удастся вырваться из плена тех теоретических и политических дилемм, которые ставят перед человеком социализм и капитализм, план и рынок, порядок и свобода, экологическая безопасность и комфорт жизни, сохранение ценностей локальных цивилизаций и глобализация.

Однако и истинная цивилизационная иерархия ценностей сегодня оказывается перед новыми вызовами.

Процессы глобализации все более обнажают тенденцию к хаотизации цивилизационной жизни. Цивилизации утрачивают свою первозданную чистоту, они проникают друг в друга, создавая смесь различных культур, разных исторических времен, разных этносов в одном и том же месте, в одно и то же время. Эта смесь не складывается сама собой в единую смысловую картинку. Отсюда и следует кажущийся непреложным вывод: объективного цивилизационного смысла не существует, он субъективен и присутствует лишь в текстах.

Если Запад полагает абсолютными и универсальными принципы либерализма, демократии, рыночной экономики и индивидуализма, то Восток считает абсолютными иные, связанные с религиозными традициями установки. Чтобы соединить разнородное в единое, необходимо знать коды бытия и анализировать объективные возможности их гармоничного соединения. В этом и состоит объективный смысл общечеловеческого цивилизационного бытия.

Остановить распад смысла цивилизационного бытия, значит восстановить ту духовную ткань, которая определяет аутентичность цивилизационного поведения. Необходимая предпосылка аутентичности цивилизационного поведения - это знание абсолютного.

Оно определяет превращение населения в народ как носителя общих ценностей, субъекта цивилизационного творчества. Цивилизационное творчество становится возможным на основе знания абсолютного, поскольку это знание позволяет различать высокое и низкое, формировать иерархию ценностей жизни. А это и есть фундаментальный признак цивилизационного творчества. Цивилизационная профанность характеризуется забвением абсолютного. Она может скрываться за бытовой культурой, профессиональной подготовкой, за владением большим массивом информации, за эрудицией, маскироваться приемами ораторского искусства. Но вместе с тем она неизменно выявляется в постоянной склонности превращать высокое в низкое, а низкое в высокое, делать ценности предметом иронии. Ирония профана становится предпосылкой распада духовных связей общества.

Негативный урок России связан с терпимым отношением к цивилизационным профанам, массовым увлечением их идеями и периодическим зажиганием зеленого света, открывающего им путь к высшей власти. Соответственно, Россия периодически переходит из состояния цивилизационной аутентичности в состояние цивилизационной профанности. Сегодня в этой ситуации может оказаться весь мир.

Деструкция абсолютного в массовом сознании с регулярностью природного закона порождает смутное время. Смутное время обычно отождествляют лишь с определенным историческим периодом в жизни России, а именно со временем, наступившим после царствования Бориса Годунова. Смутное время, однако, можно трактовать как своего рода идеальный тип деструкции цельного цивилизационного бытия.

Борис Годунов, организовав убийство царевича Димитрия, представителя династии Рюриковичей, имевшего все права на наследование российского трона, подготовил и крушение царствующей династии собственного рода. Казалось бы, ничто не предвещало ему столь печальной судьбы. На самом деле, царь Борис был выдающимся государственным деятелем, он был легитимно избран в качестве верховного правителя, сумел укрепить государственное положение России. И вместе с тем он нанес сокрушительный удар по священному принципу самодержавной власти, показав, что она больше не является абсолютной ценностью. Тем самым на высшую власть теперь мог претендовать любой человек, если он обладал достаточной изворотливостью, умом, бессовестностью и решительностью. Высшая власть в стране превратилась в объект частных эгоистических устремлений. Настало время кидал.

И первый и второй Лжедмитрии - это кидалы. Они выразили возникшее стремление к разграблению государственной казны и готовности к продаже государственных интересов России ради получения частной выгоды. Превращение предательства из исключительного в заурядное дело, возвышение к властным функциям людей без чести и совести, авантюристов - все это создало почву для воспроизводства Лжедмитриев. Когда первый Лжедмитрий выбросился из окна, когда его казнили, а тело его сожгли, смешали с порохом его прах и выстрелом из пушки рассеяли в пространстве, свидетелями всего этого были массы людей. И тем не менее возник второй Лжедмитрий, который вновь собрал вокруг себя толпы предателей, воров и разбойников, поддержанных внешними врагами России, и прежде всего - польским королем Сигизмундом, который в конечном счете решил устранить и Лжедмитрия и захватить русский престол.

Так действует механизм распада абсолютных ценностей. Он может менять свои исторические формы и маски, но суть его остается той же самой.

С эрозией абсолютного вступает в действие механизм духовного перерождения, как начало внутреннего краха цивилизации. Смутное время начала XVII в. в этом отношении - ключевой цивилизационный урок.

Эрозия абсолютного обретает характер общенациональной катастрофы, когда она инициируется сверху. В этой ситуации россияне обращаются друг против друга и начинается процесс цивилизационной самодеструкции.

Лжедмитрии - это материализация виртуальной реальности, возможности захвата высшей власти людьми, которые знают только свои частные интересы. Приход таких людей чреват нарушением цивилизационного кода страны. Феномен нарушения цивилизационного кода наблюдался в России не раз, и он не обязательно был связано борьбой за трон. В XVIII в. Россия под прямым давлением петровских реформ взяла готовый цивилизационный код Западной Европы. Пересадка его на российскую почву, однако, привела к решительному изменению отношения к традиции к историческому опыту народа. Эта традиция стала оцениваться как препятствие для торжества разума,

XIX век - это попытка утвердить принципы разума, отбросив все, что не соответствует его универсальным принципам. Именно Разум теперь должен был раскрыть код России и представить его на суд в качестве новой духовной опоры цивилизационной жизни. Однако разум тотчас раскололся на две взаимоисключающие ипостаси. Они проявились в противоречии между западниками и славянофилами. С тех пор исторически сложившаяся евразийская цивилизационная сущность России разрушается как правило центробежными теоретическими тенденциями, имеющими западноцентристскую или восточноцентристскую ориентации.

Возникли и литературные образы внутреннего цивилизационного противоречия российской жизни. Это неразлучные и несовместимые духовно друзья -Илья Обломов и Андрей Штольц.

Бессмысленная, не имеющая высокой цели гиперактивность, с одной стороны, и не менее бессмысленная пассивность - с другой, - это выражение потери абсолютного, сплавляющего в единое целое волю, разум и чувство.

XX век прошел в России под знаком формирования качественно новой духовной парадигмы, которая, как казалось, позволит раз и навсегда преодолеть дуализм цивилизационной жизни. Для этого следовало лишь найти решение дилеммы религия - наука в пользу научного знания. Разрешение дилеммы между религией и наукой началось в Европе кострами инквизиции и завершилось в России в XX в. крушением храмов и монастырей. Этим расчищалась перспектива для правильного и четкого видения конечной цели истории. В итоге, однако, стал отчетливо видеться возможный конец цивилизационной истории для России. И нельзя не видеть одну из причин этого - полное игнорирование в политической стратегии законов цивилизационного развития.

В итоге Россия стала двигаться в противоположных направлениях, впадая из одной крайности в другую, разрывая на части свое цивилизационное целое.

Как показывает исторический опыт, ни всеобщее равенство, ни всеобщая свобода сами по себе не могут ни сформировать, ни сохранить цивилизационное целое. Цивилизационное целое формируется исторически как гармония субъекта -народа и объекта - среды его обитания; как сложившийся и исторически эволюционизирующий механизм взаимодействия этносов, сословий, классов, общественных групп и индивидов, обеспечивающего выживание всех и рост общего благосостояния; как общая духовная структура, определяющая абсолютный смысл данного цивилизационного целого для жизни всех и каждого.

Иллюзорное видение конечных целей истории, определяющее массовые полярные движения, является суррогатом видения цивилизационного целого. И всеобщее равенство и всеобщая свобода привлекательны в качестве абстрактного идеала, но они разрушают структуру исторически сложившегося цивилизационного целого: реализация одной высшей цели влечет за собой такие негативные последствия, которые определяют движение в противоположном направлении. В периодических сменах видения конечных целей истории все колеблются, но при этом считают, что следуют истине либо путем утверждения всеобщего равенства, либо всеобщей свободы. В условиях социализма, казалось бы, было сделано все возможное для морально-политического единства общества, для достижения ситуации социального равенства. И именно из этой ситуации возникает требование всеобщей свободы, а вместе с ней и крайняя социальная дифференциация, рождающая новый духовный раскол.

Современный раскол духа России обрел гротескные формы. Андрей Штольц превратился в нового русского, который стал предметом анекдотов и криминальных изысканий. Финал эволюции этого типа ориентации - мелкий бес Борис Абрамович Березовский, претендующий на верховную власть в России, поскольку он увидел в себе общероссийский духовный ориентир.

Борис Абрамович Березовский был готов пустить Россию по ветру ради своих личных выгод. Но при это он был уверен, что олицетворяет собой дух времени, который сметет в короткие сроки любого, пытающегося ему противодействовать. Не менее анекдотична позиция и тех, кто мечтал обогатиться за счет бумажных спекуляций, а на деле оказался раздетым и разутым.

Жертвы всеобщего равенства и всеобщей свободы теперь не знают, в каком направлении следует двигаться. Между тем двигаться нужно к ? ? ? ? ? себе, к превращению самих себя в народ, в ответственного цивилизационного субъекта, соединяющего в своей деятельности знание научной истины с истиной нравственной.

Именно в этом соединении лежит возможность органического сочетания западной и восточной духовных традиций и создания экуменической основы цивилизационной эволюции.

Такая основа становится насущной необходимостью в условиях интенсификации процессов глобализации. Ее выявление может стать предпосылкой конструктивного сотрудничества в решении общих задач человечества. Ее отсутствие может стать предпосылкой наступления смутного времени, но теперь уже в глобальных масштабах.

Стремясь к пониманию принципов аутентичного бытия, а иными словами к жизни по истине, человек либо ослепляет себя солнечным светом спекулятивных истин, либо подчиняет всю свою жизнь эмпирическим повседневным потребностям здесь и теперь, забывая о необходимости заботы о цивилизационном целом и о его будущем.

Забота о целом и о будущем это прежде всего способность формировать и сохранять гармонию: гармонию природы и человека; гармонию межличностных отношений; гармонию общественной и государственной жизни, межгосударственных отношений. Именно в условиях такой гармонии человек достигает своей подлинной самореализации, результаты которой сохраняют свое значение в жизнедеятельности человеческого рода. Позитивная самореализация не дается сама собой. Она является результатом искусства жизни, как соединения реальной возможности с ее свободной реализацией.

В этом процессе цивилизационный субъект следует видению своей ситуации через посредство исторического опыта, в котором проявляется способность к творчеству и специфика тех объективных условий, в которых это творчество реализуется.

В итоге формируется конкретный образ бытия как смысл и как цель, как вывод разума и предмет священного чувства, а значит и мотив общей воли.

Утратив собственную устойчивую цивилизационную ориентацию, Россия обрела видимость свободы выбора, которая обернулась рабским копированием чужого опыта. В итоге Россия пошла мучительным путем, меняя на вершине властного Олимпа своих вождей. В каждом из них она хотела увидеть самое себя, реализацию своей цивилизационной сущности. Но всякий раз ее надежды оборачивались глубоким разочарованием.

Причина этого не только в слабостях экономической стратегии вождей и недостаточном опыте демократического управления. Основная причина в пренебрежительном отношении к константным цивилизационным опорам, определяющим тип общего поведения во всех областях общественной жизни и общественных отношений.

Эта общность поведения, независимо от того, кем объявляет себя человек -западником или славянофилом, демократом или монархистом, основана на знании жизни по истине. Без такого знания начинает свободно действовать мелкий бес и вместе с тем по течению российской жизни начинают в массовых масштабах плыть жертвы финансовых пирамид, которых обирали и обирают до нитки предприимчивые штольцы нашего времени.

России нужно вернуться к себе, с уважением анализировать свой исторический опыт и те формы жизни, которые принесли ей наиболее зрелые цивилизационные плоды. Только так Россия может занять достойное место в международном сообществе и внести единственный в своем роде вклад в общий цивилизационный прогресс.

<>

Автор: Скворцов Лев Владимирович -доктор философских наук, профессор, заместитель директора ИНИОН РАН

{textmore}